Александр Домогаров:
«Сегодня был предельно откровенным»
Я такой человек — не трогайте меня, и вас не будут трогать. Не входите в мой дом, не ломитесь в дверь, ради Христа... Позову вас, родные, позову, и накормлю, и напою, и поговорю с вами. Но только когда сам этого захочу. Может быть, наступит период, когда буду звонить на «великий и могучий» канал НТВ и умолять: «Возьмите у меня интервью для программы «Ты не поверишь!». Сейчас это не нужно, неинтересно. Не люблю, когда лезут в душу, препарируют, задавая вопросы, как изменился… Изменился кардинально. Был замечательный мальчик из хорошей семьи. Светлый, счастливый, верящий во все хорошее, в людей, в любовь. А сейчас превратился в колючее существо...
с бывшей женой и сыном
Чем жестче отказываю журналистам в беседе, тем с большим удовольствием обо мне рассказывают девочки, с которыми переспал. У прессы вошло в привычку меня пинать. Мне это фиолетово. Только бесит, когда трогают родных и близких. Когда нанимают вертолет, чтобы снять, как живет чудовище Домогаров, сидят по кустам возле забора, снимают из-за угла. Сам выбрал одиночество.У творческих людей сильно развито предчувствие. Много лет назад в первом большом интервью сказал:«Знаю, что буду одиноким...» В результате так и получается. Но это не тяготит. Мое одиночество не в смысле «одинокий человек», а в смысле «оставьте меня в покое». Именно о таком одиночестве говорила великая Грета Гарбо.
Больше четырех лет живу в загородном доме. Это территория покоя. Здесь очень хорошо. Совсем другое ощущение, чем в Москве. Чистый воздух, звенящая тишина. Березы, сосны. Спокойствие. В доме есть инструмент, за который могу сесть, когда никто не слышит. Тут я полностью расслаблен. Когда выдается выходной, а это случается не часто, хожу на рыбалку, читаю книги, смотрю фильмы — предпочитаю «ленивый фитнес». Недавно с удовольствием пересмотрел картины «Амадей», «Гойя», «Переписывая Бетховена» и «Валентино» — с Рудольфом Нуриевым
в главной роли. Осилил книгу историка и аналитика Деко, в которой он скрупулезно разбирает личности Распутина, Зорге, Кеннеди. Если не нужно куда-то идти, позволяю себе вообще не просыпаться. Вот вчера был свободный день. Встал в районе часа, не захотел есть, чуть-чуть погулял с собаками Тессой и Никой. Потом лег на диван, включил телевизор... Уснул… Проснулся — а уже утро...
Могу собрать друзей, знакомых, устроить шумный и многолюдный праздник, а завтра могу ненавидеть весь мир и не желать никого видеть и слышать. Если человек побывал здесь, не значит, что он сюда вхож. Это закон. Со мной в доме постоянно находятся Олимпия, ее муж Лучан и сын Ренат. Молдаване, которые живут тут почти пять лет. Они стали моей семьей. Мы познакомились 14 января —удивительно, даже запомнил! Увидел их и подумал: эти люди должны быть со мной. Правда, сразу предупредил, что не очень люблю чужих детей. Помню, тогда Олимпия сказала: «Вы никогда не увидите нашего ребенка». Действительно, первый год встречал Рената довольно редко. Потом все чаще и чаще. Теперь я всегда рад его видеть…
Еще раз хочу повторить, у меня закон: если человек попал в мой дом, не значит, что он сюда вхож. Но есть люди, которых я всегда рад видеть, — сын Саша и бывшая жена Ирина Анатольевна. Еще Лариса Черникова, та самая, о которой так много в последнее время писали в желтой прессе.
Александр: Верю в судьбу, в Бога и в случай. В то, что все события и встречи в нашей жизни предопределены. С Ларисой мы познакомились в сентябре прошлого года. Летели в самолете из Симферополя в Москву, сидели на соседних рядах, и кто-то меня дико раздражал своей бесконечной трескотней. Обернулся раз, говорю: «Девушка, пожалуйста, потише». Два... Три… И получил в ответ: «Пошел ты...» Подлетая к Москве, с удивлением обнаружил: та самая невыносимая красивая девушка сидит рядом, и мы увлеченно болтаем о жизни.
Лариса: Прощаясь в аэропорту, Саша дал свой телефон и спросил: «Ну что, мы так и расстанемся? А свой телефон дашь?» — «Нет. Я по тебе слезы лить буду», — резко развернулась и ушла в толпу.
Александр: Причем с гордо поднятой головой и даже ни разу не обернувшись.
Лариса: Спустя какое-то время я пришла в Театр имени Моссовета, купила билет в первый ряд на спектакль «Сирано де Бержерак», в котором Саша играл главную роль. Принесла букет красных роз и вложила туда записку со своим именем и телефоном. Мне было стыдно за то, что надерзила ему в аэропорту. И вот спектакль закончился. Аплодисменты. Вижу — поклонницы несут Домогарову море цветов. Расстроилась: «Ну все, мой букет затеряется». Прошел день, второй — тишина. И вдруг звонок. В трубке знакомый голос: «Привет. Как дела?» — «Нормально. На встречу еду». Разговор ни о чем. И вдруг Саша говорит: «Что-то к слонам хочется». — «Да ну, в Индии антисанитария. Лучше Мальдивы или Таиланд». Слово за слово, и мы уже обсуждаем совместный новогодний отдых. Говорю: «Зимой нужно ехать туда, где снег. Я привыкла каждый год в Швейцарию летать. Там лыжи, термы. Так здорово, а после Нового года, снеговиков и елок можно и на юг махнуть». Саша соглашается: «Ну давай так. В Таиланде Кончаловский рекомендовал один отель». Это было наше первое общение по телефону!
Александр: Через некоторое время позвонил Ларисе и позвал в ресторан обсудить отдых. Встретились, она махнула рукой: «Ну привет!» — «Здорово». — «Значит, так, смотри!» — открывает компьютер и представляет полную «разблюдовочку» и фотографии мест, куда можно поехать. И это первая встреча после самолета!
Лариса: Через две недели Саша позвонил мне на работу и сказал: «Еду мимо твоего офиса, есть немного времени. Давай встретимся». Думала, пообедаем. Садимся за столик. Он выкладывает передо мной на стол увесистую «котлету» с деньгами и говорит: «Езжай, путевки бери. Здесь 1 миллион 200 тысяч». Я обалдела: «Слушай, ты даже фамилии моей не знаешь. Всегда себя так ведешь?» Он кивнул: «Всегда!»
Приехала домой и с порога сообщаю маме: «Мы с Сашей едем отдыхать». Она качает головой: «Забудь. Это ничего не значит. Он каждой девушке так говорит». А я молча выкладываю перед ней сверток с деньгами. Придя в себя, она спросила: «Домогаров с тебя расписку хоть взял?» Мама — банковский человек и к деньгам относится скрупулезно…
Мы с Сашей из разных миров, которые не пересекаются. Если бы не самолет, никогда бы не познакомились. Я не творческий человек, не из шоу-бизнеса, не заядлая театралка, не Сашина поклонница — даже фильмы с его участием раньше почти не смотрела...
В следующий раз увиделись, когда Саша пригласил меня на съемочную площадку. После съемок решила на своей машине подбросить его до дома. Остановилась, высаживаю. Собираюсь ехать дальше — в Москву. И вдруг он говорит: «Давай зайдешь ко мне — чай, кофе попьем». Звоню маме, чтобы предупредить. Мама (а она о Саше знала исключительно из желтой прессы) закричала: «Так, в дом не заходи! Буду звонить каждую секунду... Если хоть раз не ответишь на звонок, сразу вызываю милицию, ОМОН...» Кончилось все тем, что Саша забрал мой телефон и сказал: «Татьяна Анатольевна, хотите, напишу расписку, что с вашей дочерью ничего не случится?» Они начали разговаривать. Буквально за пару минут Саша так расположил к себе маму, что она попросила передать трубку мне и сказала: «Можешь остаться там ночевать». Я была поражена — на мою серьезную маму это было совсем не похоже.
Всю ночь мы с Сашей смотрели фильмы, болтали обо всем на свете. Он меня смешил. Рассказывал истории о том, как проходил срочную службу в Театре Советской армии вместе с другими известными артистами — с Меньшиковым, Певцовым, Лазаревым, Ташковым, Козаковым. Травил актерские байки. Я за живот хваталась. А на следующий день приехала мама, приготовила нам какую-то рыбу. Саша веселился, подкалывал ее. Они сразу нашли общий язык. Саша — первый человек среди моего окружения, которого мама одобрила буквально с порога. Александр: В конце октября пригласил Ларку в кино на премьеру. К кинотеатру мы подъехали на разных машинах — она на своей, я с водителем со съемочной площадки.
Лариса: В помещение входили вместе, открыли двери, и вдруг меня буквально ослепили вспышки. Стало страшно, даже один глаз задергался. Я растерялась, не знаю, что делать, схватила Сашу за руку, шепчу: «Пойдем отсюда». А он говорит: «Привыкай, привыкай. Я тебе не хотел говорить, иначе бы не пошла». Мы сели на свои места, а меня все колотило. Саша же вел себя уверенно и спокойно: «Расслабься. Смотри фильм». Это был первый выход в свет. Он дался мне очень тяжело.
Александр: Ровно через сутки после премьеры в желтой прессе появилась фамилия Ларисы — Черникова. А также информация, где она родилась, училась, имена родителей, сестры, ее мужа. Скорее всего, пробили по номерам машины. Потом журналисты ушли в отрыв — через неделю стали писать о том, что Лариса беременна, и даже срок указывали — три месяца. Это при том, что со дня нашего знакомства прошло месяца полтора!
Лариса: Писали обо мне всякие гадости — о бурном прошлом, неблагополучной семье, о том, что нет высшего образования, — абсолютный бред. Мы с родителями были в шоке. Никто к таким заметкам не привык. У меня прекрасная семья, консервативная и очень религиозная. Папа — доктор наук, мама — доктор наук, у всех ученые степени, строгие взгляды на жизнь. Папа преподает в МГУ, работает в «Газпроме». У него несколько образований — физик, геолог, занимается геологоразведкой, пишет свои программы. Мама тоже геолог, всю жизнь проработала научным сотрудником, но в 90-е годы поменяла профиль и сейчас руководит банком. Я тоже занимаюсь бизнесом. У меня своя финансово-юридическая компания, сопровождение, аудит, управление финансами. И, кстати, высшее образование имеется.
Очередной всплеск публикаций о наших с Сашей отношениях произошел после того, как мы съездили на новогодний отдых в Швейцарию. Путевки туда я купила на те деньги, которые широким жестом вручил мне Саша сразу после знакомства.
Александр: Мы были в Монтрё.
Лариса: Жили в гостинице, где Набоков писал свои романы. Нам даже предложили тот самый номер, где он работал. Мы отказались — он был для некурящих. Остановились в шикарном номере с огромной террасой, выходящей на Женевское озеро, — неописуемая красота. Я наслаждалась пейзажем, гуляла по городу, а Саша спал.
Александр: Просто до этого очень интенсивно работал, нечеловечески устал. Пришел в себя через три дня и сказал Ларке: «Давай чего-нибудь поедим». И мы пошли в город, завернули в первый попавшийся ресторанчик, сели. Оказалось, там подают исключительно морских гадов, которых ненавижу. Идти в другое место было лень, пришлось попробовать устриц — первый раз в жизни в 47 лет! Позже в ресторанах просил: «Дайте мне устриц. Другого не хочу!»
Лариса: После ужина пошли гулять, дошли до городской площади. Катались там на каруселях и веселились, как дети.
Александр: На четвертый день Ларка сказала: «Поехали во Францию. Рядом с Монтрё французский Эвиан-ле-Бен. Чуть обогнуть гору — и окажемся в другой стране». И мы поехали. В следующий раз ездили в Лозанну. Потом — в Женеву. Гуляли, сидели в кафешках, когда уставали, возвращались в Монтрё. Через несколько дней к Ларке приехали мама, сестра, ее муж и племянник. Все собирались на Монблане кататься на лыжах. И я попросил Ларису: «Купи мне, пожалуйста, горнолыжный костюм. Только не пестрый. Будешь учить меня кататься».
Лариса: В магазине присмотрела черный, лаковый, с чешуйками, как у питона. Продавцы спрашивают: «Девушка, а вы уверены, что вашему мужчине нужен именно такой костюм?
Он вообще-то для экстремального катания по целине». Напряглась, но виду не подала: «Уверена! Он у меня такой!» Костюм оказался жутко тяжелым: там внутри — на руках, ногах, груди и спине — защита, как панцирь. Думаю: «Ну ладно, Саша целее будет. Он же и на лыжах стоять не умеет, сам говорил».
Александр: Мы поднялись на гору, и Лариса с серьезным видом начала урок. Все подробно объясняла, а потом решила продемонстрировать, как нужно кататься.
Лариса: Еду, и тут вдруг мимо со свистом кто-то пролетает. Смотрю — Сашка. Причем на бешеной скорости и суперпрофессионально. Он меня обманул!
Мы отлично отдохнули в Швейцарии, а чуть позже поехали к слонам — в Таиланд...
Александр: …в тот самый отель, который рекомендовал Андрей Сергеевич Кончаловский. После этого мы с Ларкой никуда не ездили отдыхать. У меня не было ни одного отпуска. График на ближайшие два года тоже забит под завязку.
Иногда видимся с Ларисой на съемках — летом она была в Минске, осенью — в Питере. Если я в Москве, она может заехать в гости. И мы общаемся, гуляем.
Лариса: Саша прекрасно знает окрестности, устраивает мне экскурсии. Как-то летом повез на квадроцикле смотреть закат.
Александр: Хотел, чтобы кроме заката Ларка увидела старинную Троицкую церковь. Она шатровая, выстроена в XVI или XVII веке. Под куполом по кругу растут маленькие березки. Ларка — очень верующий человек, и я знал, что ей было бы любопытно увидеть храм.
Лариса: Там такая красота: церковь, поле, туман стелется… Никаких признаков цивилизации — ни проводов, ни ЛЭП.
Александр: Заглушил квадрик. Река где-то внизу, течение быстрое и звук: ш-ш-ш-ш.
Лариса: Я Саше говорю: «Спасибо тебе, так классно...» В силу разных обстоятельств мы редко видимся. Но он дарит мне много радости и тепла.
Александр: Журналисты не раз писали фантастические истории о нашей с Ларкой свадьбе, о ее беременности, ставшей, судя по публикациям, просто хронической, о том, что мы навсегда
расстались. Но это полное вранье, потому что никто и не сходился! Фантазеры из желтых газет не предполагают, что отношения между мужчиной и женщиной могут развиваться по какому-то неведомому им небанальному сценарию. Понимаете, у нас с Ларисой особые отношения. Мы не муж с женой, не любовники, но родные и близкие люди. Ощущаю: Ларка — мой человек. Глубоко ее уважаю, потрясен ее волей. Лариса очень сильная, борется с серьезной проблемой. И я знаю, все преодолеет.
Александр: Что такое любовь? Счастлив тот, кому Бог дарит это чувство. Мне кажется, я любил два раза в жизни!
Страшно, когда любовь переходит в амок. Ты забываешь всех и вся, друзей,родных. Существует лишь любимая женщина и чувства к ней. У меня такое тоже было. А когда мы расстались, не хотел жить, резал вены. Идиот! Меня спас брат, он вызвал МЧС, они распилили решетку на окне, вызвали «скорую». Я был в ужасном состоянии, фактически умер… Тот отчаянный шаг был огромной ошибкой. Играть с собственной жизнью, отказываться от нее — грех. Свой жизненный путь человек должен пройти до конца. У каждого свой крест. И его нужно нести достойно.
Выздоровев от любви, многое в жизни понял, но не стал лучше. Пришло отрезвление, чувство недоверия. Сейчас в отношениях с женщинами очень осторожен. Как у многих состоявшихся мужчин, есть комплекс: порой кажется, что любят не тебя самого, а твои заслуги, популярность, деньги. Это, конечно, осложняет поиск второй половинки. Но я продолжаю верить и надеяться, что встречу ту единственную любимую и она обязательно родит ребенка.
Думаю, сегодня отцовство восприму совершенно иначе, чем в молодости. На маленькое родное существо будут направлены все силы. Оно займет все пространство. Меня не надо будет уговаривать поменять пеленки, сходить погулять... Если родится девочка, от радости сойду с ума! Очень хочу именно дочь! Надеюсь, эта мечта исполнится. Мне 48, отцу было 49, когда у него появился я. Так что, можно сказать, все впереди.
Конечно, у меня в жизни есть чем гордиться — сын Саша. Добрый, открытый, честный, целеустремленный. Он получил актерское образование в театральном училище. Но пошел дальше — стал заниматься режиссурой и продюсированием. Сейчас работает в своей собственной студии над каким-то проектом и целиком в него погружен. В его кухню не лезу. Наблюдаю со стороны и очень рад тому, как усердно и увлеченно сын занят своим делом. Трудоголик, и в этом похож на меня.
с режиссером Андроном Кончиловским
Работа — это счастье. В самые тяжелые моменты жизни помогала. Скажу больше — спасала.
То, что происходит на сцене, — неуловимо, эфемерно, но сильнее этого нет ничего. Каждый раз, выходя к зрителю, думаешь: «Смогу ли «взять» зал?». Это трудно. Люди приходят на спектакль с разной энергетикой, со своим ощущением добра и зла, с личной историей: кого-то обидели, разлюбили, полюбили, уволили, сообщили о болезни. Их 1200, а ты один и гол как сокол. И нужно всех «накрыть» своей энергией, перевернуть душу, заставить сосредоточиться на действиях персонажа и забыть о том, что они читали в желтых газетах. На это уходят силы, нервы, здоровье. После спектаклей «Сирано де Бержерак» и «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» не могу уснуть — такой высокий выброс адреналина. Приезжаю домой пустой.
спектакль Странная история доктора Джекила и мистера Хайда"
На сцене, на площадке пытаюсь жить. Порой сбиваю ногти, режу пальцы, засаживаю в ноги огромного размера занозы, из-за которых не могу ходить, — и даже не понимаю, как это произошло. Случалось, репетируя сложные роли, бредил по ночам. Готовясь играть Нижинского, заикался во сне, как мой персонаж. Второй акт — один день в больнице, состояние после инсулинового шока, приход Дягилева, жены Рамолы. Когда закрывался занавес, редкий человек мог существовать рядом со мной. Думаю, что те, кто работает нутром, это поймут. Все отдано зрителям — сердце, душа, поджелудочная, печень...
Получаю много самых разных посланий. Кто-то отправляет их по почте, кто-то через Интернет. В основном все читаю. Вот одно: «Подонок, стареющий актеришка, сцена проломится под тобой. С каждым днем на твои спектакли ходит все меньше народу». Цепляет, хоть и понимаю: в зале не было свободных мест, и кто-то просто хотел задеть. А вот другое, в нем девушка пишет, что хотела покончить жизнь самоубийством, но, сходив на «Сирано», решила этого не делать. Если так и было, ради одного этого стоило заниматься профессией… Вопросы о смысле жизни ставят в тупик. Наверное, смысл жизни — что-то
создать, а не просто спать, есть и испражняться. Не буду себя оценивать, но могу сказать, что есть работы, за которые не стыдно. «Марш Турецкого», «Бандитский Петербург» (сериальное движение в то время только начиналось) — мы действительно честно работали. Фильм «Огнем и мечом», снятый Ежи Гоффманом. Спектакль «Макбет», который я в течение двух лет играл на польском языке в краковском театре «Багатела». Это были ужасные и прекрасные годы. Я жил в центре Старого города. Репетиции начинались в одиннадцать. Выходил из дому с первым ударом часов на ратуше, входил в театр с последним — такой короткой была дорога на работу. Репетировал с утра до ночи, с перерывом на обед в один час. Сложнейший драматический материал нужно было играть на чужом языке. Я не мог преодолеть языковой барьер и шептал. Но был приглашен чудный педагог по речи. Она нашла способ, как с этим справиться, и заставляла выкрикивать текст. Буквально приказывала: «Кричи!» Когда состоялась премьера, легче не стало. По сути, играл два спектакля в день: утром проговаривал весь текст при пустом зале, вечером работал для публики. Был один выходной в неделю — понедельник. Расслабиться за такой короткий срок почти нереально. Уже вечером мучила мысль: завтра снова впрягаться. Вторник был самым тяжелым. Среда — более-менее. Четверг — легче. Пятница — шикарно. Суббота — отрыв. Воскресенье — полет. Понедельник — страшно. Так прошли 2001-й и 2002 годы. Когда истек контракт, появилось ощущение не свободы, а пустоты, словно что-то отобрали.
Вообще, после завершения каждого проекта жизнь начинаешь будто с чистого листа. В ближайшие месяцы должны стартовать несколько проектов. Расцениваю это как несколько новых жизней. Одну работу жду давно и с большим нетерпением — Андрей Сергеевич Кончаловский будет ставить спектакль «Три сестры» в Театре имени Моссовета. У меня там роль. Повезло, завершая один проект, Кончаловский зовет меня в другой, потом в третий. Общение с такой личностью обогащает. Это человек-легенда, человек-вселенная, у него на каждый вопрос есть свой ответ, на каждую строчку в сцене — своя трактовка. При этом он не авторитарен. Приходит на репетицию и говорит: «Вы думаете, я знаю, что вам играть? Нет. Вы думаете, знаю, что буду ставить? Ошибаетесь». Это гениальный подход, потому что актеры начинают создавать вместе с ним.
Практически все, что говорит Андрей Сергеевич, можно записывать как ценные высказывания. Кончаловский меня многому научил. Например, открыл, что есть родные и РОДНЫЕ. Был невероятно трудный период, который привел к срыву. В результате Андрея Сергеевича я сильно подвел. И он подошел и со слезами на глазах сказал: «Саша, не хочу тебя терять ни как артиста, ни как человека». Меня эти слова перевернули.
на премьере в Польше
Наказать убийцу сына — моя цель
Периодически возникает страшное ощущение: исчезаю с поверхности земли, теряю себя. Перестаю чувствовать вкус жизни, вокруг — сплошной мрак и беспросветность. И у этих состояний в последнее время одна причина — выходит наружу заглушенная работой, встречами, обязательствами боль от потери первого сына — Димы. Со дня трагедии прошло три с половиной года, а убийца до сих пор не наказан. Более того, человек, который на бешеной скорости наехал на Диму, исчез, растворился. Я не знаю, существует ли теперь гражданин с такой фамилией (она мне известна, не буду озвучивать). Думаю, что нет. Скорее всего сменил документы, и его сейчас зовут как-то иначе.
Это самое страшное наказание, которое я за эту жизнь взял, — не иметь надежды на законное восстановление справедливости. Понял, что все заслуги в этом государстве — будь ты народный-разнародный — ничто. Уголовное дело ЗАКРЫТО. Его, конечно, можно начать заново, если только достучаться до Владимира Владимировича Путина и сказать: «Давайте все-таки наказывать и ГРУ». Дело в том, что убийца Димы служил в этой организации. Дал себе слово — доведу дело до конца. Либо Бог накажет, либо я накажу. Это цель… Уход ребенка меня очень изменил, сделал жестким, неприятным, закрытым. Одну мою часть убили. Хотя, конечно, воскресаю: могу любить весь мир и могу себя заставить быть добрым…
Этим летом в доме проходил ремонт. Решил, что на кирпичной стене летней веранды должны быть строчки на латыни из «Carmina Burana», сборника средневековых странствующих поэтов: «О, фортуна, словно Луна, ты изменчива, всегда создавая или уничтожая, ты нарушаешь движение жизни. То увлекаешь, то возносишь, и разум не в силах постичь тебя. Что бедность, что власть — все зыбко подобно льду... Судьба следует по пятам... Я поворачиваюсь незащищенной спиной к твоему злу, судьба. И в здоровье, и в делах судьба всегда против меня, потрясая и разрушая, всегда ожидая своего часа. В этот час, не давая опомниться, зазвенят страшные струны. Ими опутан и сжат каждый, и каждый плачет со мной». Не верю в то, что в жизни можно что-то выбирать. Правит его величество случай. Ты можешь куда-то идти, на что-то соглашаться или нет, дело завершится так, как предрешено. Как предрешено, завершится и жизнь человеческая. В последнее время существую с таким мироощущением…
на вручении чеховских медалей
Сегодня нет ни одного человека на земле, который бы меня хорошо знал. Даже самые близкие люди о многом не догадываются. Единственный человек, которому могу рассказать все, — это священник. Стал ходить на исповедь после того, как с ребенком случилась беда. С тех пор иногда в храме облегчаю душу… У каждого человека несколько «я». Я разный. Могу быть хорошим, плохим, весельчаком, злодеем, щедрым, мрачным. Сегодня был предельно откровенным. Думаю, после этого разговора многие темы для общения с прессой исчерпали себя. А теперь оставьте меня в покое.
Информация взята из –
http://7days.ru/ 
Но судя по отзывам коллег и моим наблюдением в фильмах, в седле он держиться отлично 
Моё мнение, у артистов внешность, это так сказать орудие труда, значит обязаны выглядеть на все 100 
Поэтому АД - молодец, что решился подкорректировать внешность 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
